Неточные совпадения
Он выработал манеру говорить без интонаций, говорил, как бы цитируя
серьезную книгу, и был уверен, что эта манера, придавая его словам солидность, хорошо скрывает их двусмысленность. Но от размышлений он воздерживался, предпочитая им «факты». Он тоже читал вслух
письма брата, всегда унылые.
Молодой девушке не хотелось еще раз играть ту же отвратительную и скучную роль, она, видя, что дело принимает
серьезный оборот, написала ему
письмо, прямо, открыто и просто говорила ему, что любит другого, доверялась его чести и просила не прибавлять ей новых страданий.
«Я с вами примирился за ваши „
Письма об изучении природы“; в них я понял (насколько человеческому уму можно понимать) немецкую философию — зачем же, вместо продолжения
серьезного труда, вы пишете сказки?» Я отвечал ему несколькими дружескими строками — тем наши сношения и кончились.
Наконец, дошел черед и до «
Письма». Со второй, третьей страницы меня остановил печально-серьезный тон: от каждого слова веяло долгим страданием, уже охлажденным, но еще озлобленным. Эдак пишут только люди, долго думавшие, много думавшие и много испытавшие; жизнью, а не теорией доходят до такого взгляда… читаю далее, — «
Письмо» растет, оно становится мрачным обвинительным актом против России, протестом личности, которая за все вынесенное хочет высказать часть накопившегося на сердце.
Жизнь Грановского в Берлине с Станкевичем была, по рассказам одного и
письмам другого, одной из ярко-светлых полос его существования, где избыток молодости, сил, первых страстных порывов, беззлобной иронии и шалости — шли вместе с
серьезными учеными занятиями, и все это согретое, обнятое горячей, глубокой дружбой, такой, какою дружба только бывает в юности.
Действительно, оба сына, один за другим, сообщили отцу, что дело освобождения принимает все более и более
серьезный оборот и что ходящие в обществе слухи об этом предмете имеют вполне реальное основание. Получивши первое
письмо, Арсений Потапыч задумался и два дня сряду находился в величайшем волнении, но, в заключение, бросил
письмо в печку и ответил сыну, чтоб он никогда не смел ему о пустяках писать.
В
письме он прямо и просто — и заметьте себе, таким
серьезным тоном, что я даже испугался, — объявлял мне, что дело о моем сватовстве уже кончилось, что невеста моя совершенство; что я, разумеется, ее не стою, но что все-таки непременно должен на ней жениться.
Между тем, как все это происходило у Углаковых, Егор Егорыч был погружен в чтение только что полученного им
письма от Сверстова, которое, как увидит читатель, было весьма
серьезного содержания.
— Если графу так угодно понимать и принимать дворян, то я повинуюсь тому, — проговорил он, — но во всяком случае прошу вас передать графу, что я приезжал к нему не с каким-нибудь пустым, светским визитом, а по весьма
серьезному делу: сегодня мною получено от моего управляющего
письмо, которым он мне доносит, что в одном из имений моих какой-то чиновник господина ревизующего сенатора делал дознание о моих злоупотреблениях, как помещика, — дознание, по которому ничего не открылось.
Ехав домой, Егор Егорыч всю дорогу был погружен в размышление и, видимо, что-то такое весьма
серьезное обдумывал. С Сусанной Николаевной он не проговорил ни одного слова; зато, оставшись один в своем кабинете, сейчас стал писать к Аггею Никитичу
письмо...
Его превосходительство Александр Павлович, справедливо полагая, что поведение ваше может служить соблазном, и находя, что тут одного убеждения с его стороны было бы недостаточно, а необходимо
серьезное административное вмешательство, представил мне вот в этом
письме свои соображения относительно вас, которые я разделяю.
— Любезный друг! Я болен и это
письмо пишу к тебе рукою Домны Осиповны. Приезжай ко мне на святках погостить; мне нужно поговорить и посоветоваться с тобою об очень
серьезном для меня деле. — «О каком это
серьезном деле?» — подумала Домна Осиповна, заканчивая
письмо.
Олешунин (с важностию). Отчего же? Конечно, ваше
письмо в руках какого-нибудь фата… это другое дело… А я
серьезный человек.
В этом
письме особенно замечательна
серьезная, обдуманная заботливость Петра о том, чтобы людям, которых вызывал он, было удобно и выгодно отправиться в Воронеж.
«Надежда блеснет…» — в романах так пишут, а вовсе не в
серьезных докторских
письмах!..
Недавно я написал
письмо об этом к Мише,
серьезное и важное, которое вылилось у меня из души».
Прочел я еще это
письмо, и, сам не знаю почему, оно мне показалось
серьезным.
«Человек с
письмом! — думал он, — это, конечно, ей помешало что-нибудь очень
серьезное. Черт бы побрал все эти препятствия в такую пору, когда все больше чем когда-нибудь висит на волоске».
Ульянинский даже крестил сестру мою Юлю; при
серьезном взгляде родителей на религию это были не пустяки. Когда сын выздоровел, Ульянинский прислал папе в подарок очень ценный чайный сервиз. Папа отослал его обратно с
письмом, что считает совершенно недопустимым брать плату за лечение детей своего товарища, а присланный подарок — та же замаскированная плата.
— Стоит мне написать страховое
письмо государю, — говорил он, — и государь сейчас же прикажет давать мне, сколько я захочу, но я не прошу более того, что пожаловано, потому что у государя другие
серьезные надобности есть.
Кроткий слепой ребенок пробудил в душе доброго толстяка самое живое сострадание, и под впечатлением этого чувства он написал
письмо своему бывшему воспитаннику, который уже около семи лет изучал за границей медицину: подробно изложив всю историю слепоты несчастной девочки, он спрашивал совета у князя Виталия, к какому врачу обратиться для
серьезного пользования малютки и кто из них может вернуть ей зрение.
Официальная холодность этой фразы в сообщении о предстоящем супружестве не может быть объяснена тем, что
письмо писано к начальнику, и лишь указывает на почти чисто официальное, без
серьезного участия сердца, отношение Александра Васильевича к браку. Он на самом деле смотрел на брачный союз как на обязанность каждого человека: «Меня родил отец, и я должен родить, чтобы отблагодарить отца за мое рождение».
— Сказано, сделано, вот рука моя, а вот и ваше заемное
письмо, — отвечала Катя, скорчив
серьезную мину, ударила отца в ладонь его, молодецки пожала ее и, свернув клочок бумаги, спрятала у себя на груди.
Завтра был вторник — jour fixe в доме Ратицыных. Он надеялся там видеть княжну. Она знала это и, следовательно, этим
письмом предупреждала это свидание в доме сестры, назначая его в другом месте. Значит, она имела на это свои
серьезные причины. Значит, случилось что-нибудь очень важное.